Наряду со взрослыми как на фронтах, так и в тылу приближали День Победы дети, подростки. О таких детях войны и будет этот рассказ.
Мой сводный брат Леонид Андреевич Румянцев родился в 1935 году в селе Камень Брянской области Новозыбковского района, в семье торговца: дед Кузьма имел два магазина и водяную мельницу. В детстве я часто просил брата (разница в возрасте у нас была 15 лет) рассказать о войне, и он охотно рассказывал. Часть этих воспоминаний у меня до сих пор осталась в памяти.
«Неужели война?»
Начало войны он встретил 6-летним пацаном. Рано утром их разбудил далекий грохот, с неба доносился нарастающий гул – летела нескончаемая армада самолетов с крестами на крыльях. Как потом выяснилось, бомбили районный центр Новозыбкова, где находилась узловая станция. Затем все стихло, самолеты с крестами улетели на восток, но в воздухе отчетливо чувствовался запах гари.
Жители повыскакивали из домов, спрашивая друг у друга: «Неужели война?» В это время они увидели, как в небе над селом летел непонятно как наш краснозвездный «ястребок», то задирая носом к верху (двигатель у него не работал), то падая камнем вниз, но затем выравнивался и летел все ниже и ниже к земле. Наконец он коснулся колесами земли у школы и остановился у самой кромки кукурузного поля. Сельчане от мала до велика побежали к нему.
Жуткую картину увидели люди, подбежав к самолету: фюзеляж, крылья, кабина пилота были изрешечены вражескими пулями, и сам летчик был тоже ранен. Его, окровавленного, несколько мужчин вытащили из кабины, и единственное, что он смог произнести вслух: «Это война, товарищи», и потерял сознание.
Дня через 2-3 мой брат с ребятишками пошли купаться на речку Камень. Вдруг на краю села послышался лязг и грохот военной техники, но не нашей. Ребята быстро оделись и побежали с речки в село, там они увидели немецкие танки, пушки, мотоциклы, машины и солдат, говорящих на чужом языке. Одна колонна сменяла другую, все утопало в пыли. К вечеру одна колонна остановилась в селе, а немецкие солдаты начали «шастать» по избам сельчан в поисках пищи и ценностей. В их доме, как лучшем доме на селе, оборудовали штаб, а хозяев – бабушку, брата и мать Елену – выселили в сарай.
Поначалу немцы и полицаи относились к жителям села сравнительно доброжелательно. Немецкие солдаты угощали ребятишек шоколадом. Офицер, который вместе со штабом жил в доме родителей брата, был немец русского происхождения, хорошо говорил по-русски и как-то сказал: «Мы скоро уедем дальше на восток, но придут другие немцы «СС» и вам здесь будет очень трудно».
Металлический ящик с немецкими наградами
Однажды под осень к штабу немецких войск подъехал легковой автомобиль с мотоциклистами. Из машины вышел генерал с телохранителями. В это время мой брат находился в сарае и наблюдал за всем происходящим сквозь щель в стене. Во дворе построились немецкие солдаты, а генерал из металлического ящика доставал немецкие кресты и награждал солдат. Когда процедура награждения закончилась, все военные зашли в штаб, а коробку оставили в легковой машине. Брат Леонид помня, что немецким солдатам привозили шоколад именно в таких металлических коробках, воспользовавшись, что во дворе нет военных, выбрался из своего убежища, подобрался к машине, осторожно открыл дверку, взял эту коробку и побежал к ближайшему железнодорожному полотну узкоколейки. Добежав до нее и выкопав в щебне небольшую яму, сунул туда коробку и засыпал ее. С чувством выполненного долга уселся на рельсы. В это время из-за поворота выехала ручная железнодорожная дрезина с двумя полицаями. На вопрос полицаев, что он здесь делает, брат ответил, что хочет покататься на этой тележке. Они взяли его с собой в сторону леса. Надо добавить, что по этой узкоколейке немцы вывозили лесоматериал для нужд фронта, а полицаи охраняли эту дорогу от повреждений партизанами. Прокатившись на этой тележке туда и обратно, брат вместе с полицаями заметили, что во дворе штаба переполох, они побежали туда. Оказывается, пока солдаты обмывали свои награды немецким шнапсом, кто-то утащил металлическую коробку с немецкими наградами. Обыскали весь дом, сарай, ничего не нашли. Моя бабушка Ганна, мама, брат Леонид были допрошены тоже, но ничего не добившись, немецкий генерал, ругаясь, сел в машину и уехал в штаб дивизии. Потом был разговор, что этого генерала разжаловали и отправили на восточный фронт.
Прошло несколько дней после этого случая, мой брат глубокой ночью направился к этому железнодорожному полотну в надежде наесться шоколада досыта. Когда нашел коробку и открыл ее, то увидел, что в действительности в ней находились немецкие награды, а не шоколад. Закопав эту коробку обратно в щебень полотна, огородами вернулся в сарай и лег спать.
Где-то в 1965 году брат Леонид поехал со своей семьей из города Новороссийска в село Камень на родину к двоюродному брату Игорю, в тайне имея надежду отыскать эту коробку, но на месте железнодорожного полотна было ровное поле. При разборе шпал, рельс и щебня на восстановление сгоревших домов кто-то наверняка нашел эту коробку. Лишь два немецких креста хранятся в музее местной школы села Камень.
В партизанском отряде
Наступил 1943 год, расширялось партизанское движение. Немцы в селе Камень за малейшую провинность расстреливали и старых, и малых. Молодых ребят и девчат угоняли на работу в Германию, даже забирали молодых женщин с детьми. Не избежали этой участи и моя мама с братом, только случай помог, когда обоз с людьми проезжал через лес, налетели партизаны и отбили его у полицаев, а пленных жителей взяли с собой в партизанский отряд.
В партизанском отряде моя мама познакомилась с моим отцом Феофаном, который бежал из фашистского плена. К 1943 году моему брату уже исполнилось 8 лет, в партизанском отряде была землянка-читальня, где учили детей читать и писать. Дети помогали на кухне, по хозяйству, даже ходили в свое село Камень за продуктами, конечно, под присмотром взрослых. Леня к девяти годам своей жизни уже многое испытал: и голод, и холод, и страх, и потерю родных. Так, в 1944 году умерла бабка Ганна, при отступлении немцы сожгли их большой дом. В партизанском отряде он научился стрелять почти из всех видов стрелкового оружия: из винтовки Мосина и немецкого карабина, из автомата ПШ и немецкого «Шмайсера», из пистолета «ТТ» и «Вальтера». В связи с такими успехами в стрельбе командир партизанского отряда подарил ему немецкий пистолет «Вальтер» с полным комплектом патронов. Он с гордостью носил его за поясом и всегда пел свою любимую песню «Катюша». Голос у него был звонкий и сильный.
В родную Чувашию!
В 1944 году началось полное освобождение Белоруссии от немецких захватчиков. Многие партизанские отряды переходили в ряды Красной Армии и шли с боями дальше на запад. В одном из боев был тяжело ранен мой отец Феофан. Подлечив в полевом госпитале, его направили в тыл долечиваться. Вернувшись в полуразрушенное село Камень к своей семье, было решено ехать в родную Чувашию. Целых 10 дней они добирались до станции Урмары. Наконец добрались до деревни Аниш-Крышки, что находилась на левом берегу реки Аниш. Взрослые устраивали свой быт. Отца Феофана выбрали председателем колхоза, мама начала работать в полеводстве. Не оставались в стороне и дети, повзрослевшие на этой войне. Ходили в ночное пасти оставшийся скот: лошадей, коров, волов, оберегая их от волков, разжигая большие костры.
В июне 1945 года отца Феофана забрали на Японскую войну. Лишь летом 1946 года он вернулся с Японской войны, радости в доме и в деревне не было конца.
В Козловке
Окончив успешно 4 класса в деревне Хоромалы, деревенские ребята ходили за 4 км в село Конары и продолжали учебу в школе-семилетке. Тетрадей тогда не было, писали на старых газетах, бересте, чернила делали в домашних условиях. После смерти И. Сталина в марте 1953 года наступила «оттепель». Многие сельчане стали продавать свои дома и уезжать в близлежащие города: Чебоксары, Казань и дальше. Не миновала эта участь и нашу семью. Отец, продав дом, переехал на постоянное место жительства в Козловку, где к этому времени жил его старший брат Яков, бывший начальник Козловской милиции, вернувшийся из Эстонии, где уничтожал банды «лесных братьев».
В то время, в начале 50-х годов, можно было устроиться на Козловский домостроительный комбинат, но отец, купив дом в Комаровке, имел земельный надел более 40 соток, что полагалось колхозникам. А если работаешь на заводе, то этот земельный надел урезали до 15 соток, поэтому отец работал в колхозе «Большевик» заведующим фермой. Мама работала дояркой, а брат – помощником конюха. Затем он все же устроился на завод в лесопильный цех масленщиком, немного поработав, его призвали в армию.
На Северном флоте и в Новороссийске
Брат Леонид попал на флот. К этому времени он был крепким парнем и физически, и духовно. Не пил и не курил, мог более 15 раз подтянуться на одной руке на перекладине, покрутить без страховки «солнце». Прошел учебу в Кронштадте и через 6 месяцев был зачислен на должность кока на крейсер «Александр Невский».
Проходя службу на Северном флоте, брат ежегодно приезжал в отпуск в родную Комаровку и всегда привозил кучу подарков. Каково было моим сверстникам, когда я с братом гулял по Козловке, а он был одет во флотскую, красивую форму. Мне завидовали многие ребята, расспрашивали про него.
Вот лишь один случай, произошедший с моим братом в Финском заливе, что в непосредственной близости от Финляндии. Их крейсер «Александр Невский» находился на рейде в Финском заливе, потому что надвигался шторм. И тут все корабли получили сообщение по радио о необходимости оказать содействие в поиске гражданской яхты, которую штормом уносило в открытое море. В ней было два человека.
В это время мой брат стоял на вахте и заметил в бинокль, что яхта, гонимая штормом, несется в сторону крейсера. Брат доложил об этом командиру. Была поставлена задача не пропустить яхту и встать кораблю так, чтобы защитить ее корпусом корабля от шквального ветра и не дать ей удариться о корпус корабля. Надо отдать должное командиру корабля, он умелым маневром начал пропускать яхту вдоль борта корабля, прикрывая ее от штормового ветра, тем самым создав «мертвую» зону за бортом. Оставалось самое главное – подать буксировочный канат людям, которые находились там, но пока она проплывала вплотную с бортом корабля, на ее палубе никого не было. Тогда брат предложил командиру прыгнуть с канатом на яхту, на что получил разрешение. Спустившись вниз по подъемному бортовому трапу до последней ступеньки, обвязав себя концом буксирного троса и дождавшись, когда палуба яхты сравняется с ним, прыгнул примерно с высоты трехэтажного дома точно на переднюю палубу и успел закрепить конец троса за кнехт. Намертво закрепив яхту к корпусу корабля, брат заглянул внутрь каюты и увидел двух молодых людей, дрожавших от страха и ужаса увиденного ими штормового моря. Подъемный бортовой трап корабля был спущен на палубу яхты, молодых людей – девушку и парня – вместе с моим братом подняли на борт корабля.
После прекращения шторма корабли вернулись в бухту, и никто из личного состава не знал, кого они спасли. Примерно через три дня на корабле была дана команда общего построения. На палубу поднялся командующий Североморским флотом и несколько человек в штатском. Моего брата вызвали из строя к Главнокомандующему, который объявил ему благодарность с вручением золотых часов, грамоты ВМФ с тридцатидневным отпуском на родину за спасение дочери финского посла и сына советского посла в Финляндии, которые решили самостоятельно поплавать на яхте перед свадьбой, за что чуть не поплатились жизнью.
До окончания службы Леониду оставалось еще год с небольшим и он, находясь в своем долгосрочном отпуске, встретил в Козловке на танцах будущую жену Марию. Она приехала после окончания Зеленодольского речного техникума на побывку к родственникам и должна была ехать по распределению в подмосковный город Нерехта.
Вскоре, сыграв свадьбу, брат уехал на свой корабль дослуживать, а его жена Мария уехала в Подмосковье, по месту своей работы. Вернувшись в 1959 году со службы на флоте, брат тут же, простившись с нами, уехал к своей жене. Пожив немного там, около трех лет, после отработки по распределению брат с женой в 1962 году переехали в город Новороссийск.
Брат в Новороссийске устроился на работу в «Рембыттехнику» слесарем-инструментальщиком, затем переучился на наладчика счетных машин, окончил Рязанский машиностроительный техникум. В «Рембыттехнике» продолжил работу мастером участка, затем его назначили директором этой организации. Вплоть до выхода на пенсию в 1995 году работал генеральным директором предприятия.
В настоящее время имеет прекрасный дом на берегу Черного моря и дачу в пригороде Новороссийска. В мае этого года ему исполнилось 80 лет, но он еще полон энергии и энтузиазма.
А. Румянцев.
г. Козловка.